Патриотизм вообще бывает пассивный и активный (технологический). 999 из тысячи патриотов исповедуют пассивный патриотизм и только 1 из тысячи исповедует технологический. Пассивный патриотизм это когда множество людей покорно впитывают пропаганду своей особости, охотно верят в романтические мифы о тайной войне с враждебными соседями и т.п.
Пассивный патриот не чувствует разницы между собственными интересами и целями правящего класса и на всякий случай демонизирует всех, кто за границей нашего богоспасаемого отечества. Такой патриотизм есть психологическая рационализация невозможности уехать туда, где жизнь длится дольше, побольше возможностей для реализации, иной уровень уважения к личности.
Технологический же патриотизм это профессия, а не диагноз. Такой патриот распространяет, транслирует, организует шествия, придумывает мемы, бичует крамолу, разоблачает врага и организует ковровые бомбардировки массового сознания. Обычно это неплохо оплачивается, хотя конкуренция за близость к кассе тут высокая, могут свои же и затоптать. Верят ли технологические патриоты в то, что говорят? Обычно, фифти-фифти. Если верить в это полностью, ты не сможешь производить сей полезный для власти массовый продукт, станешь его пассивным потребителем, а если наоборот, полностью не верить, то очень трудно работать, столь высокая степень цинизма – «привет ребята, я снова вас обманываю!» — всё же не часто встречается. Поэтому обычно мы имеем дело с частичной отравленностью собственной пропагандой. Да нас и не должна волновать степень субъективной честности производителей и организаторов патриотизма. Достаточно знать, что они действуют по трём принципам:
Этика. На войне все средства хороши, а значит, ложь перестаёт быть ложью, если она полезна делу. Ну и дальше, вы понимаете…
Политика. Нынешняя власть это меньшее зло в сравнении с любым другим вариантом, вот мы её и обслуживаем. Если власть вдруг поменяется, но сохранит нам работу, то тогда уже новая власть станет «меньшим злом».
Экономика. Все остальные патриоты-технологи не настоящие, им давно пора снизить финансирование, а настоящим и профессиональным любителям Родины давно уже пора увеличить гонорар.
Если технологический патриот проигрывает внутрицеховую конкуренцию, то легко уезжает и пристраивается вдали от Родины или (более редкий случай) столь же легко переходит в либерально-оппозиционный лагерь критиков власти.
Что, собственно, я предлагаю вместо патриотизма? Тут лучше сослаться на авторитет классика. Вот вам цитата из Льва Николаевича Толстого, отвечающая на этот вопрос:
«Опомнитесь и поймите, что враги ваши не буры, не англичане, не французы, не немцы, не чехи, не финляндцы, не русские, а враги ваши, одни враги – вы сами, поддерживающие своим патриотизмом угнетающие вас и делающие ваши несчастия правительства… Поймите, что все то зло, от которого вы страдаете, вы сами себе делаете, подчиняясь тем внушениям, которыми обманывают вас императоры, короли, члены парламентов, правители, военные, капиталисты, духовенство, писатели, художники, – все те, которым нужен этот обман патриотизма для того, чтобы жить вашими трудами… Для уничтожения же этого сцепления есть только одно средство – пробуждение от гипноза патриотизма».
Всегда, конечно, найдётся такой васильковый человек, который, дочитав до этого места, спросит ехидно: а бывает патриот, который просто Родину любит? И нажмёт ещё на каждое из этих слов, намекая на духовную глухоту собеседника: …просто… любит …. Родину, понимаете?
Но дело в том, что это совсем не просто. Очень не просто. Во-первых, какую Родину он любит? С Крымом или без? В границах СССР или Российской Империи? Т.е. с Финляндией и Прибалтикой или без? Ещё одна загвоздка в том, что политические режимы в стране опять же меняются и повторяется наш уточняющий вопрос: какую Родину он любит? Капиталистическую Россию? Советский социализм? Сословное общество романовской империи? С крепостным правом или без? Можно, конечно, спрятаться за «мы любим не государство, а культуру», но и тут вопросов возникнет не меньше: с Набоковым и Бродским или без? С социалистическим реализмом или без? С Pussy Riot или без? С виолончелистом Ролдугиным или без оного?
И что такое «любит»? Любит, как зрелище, которым можно наслаждаться и издали? Или любит, как начальника, любой приказ которого должен быть выполнен («Хороша она или нет, но это моя страна»)? Любовь к Родине как способ переживать коллективную солидарность в подчинении начальству, крайним проявлением которого является военная мобилизация? Или как способ переживать солидарность в неповиновении начальству, крайним проявлением которого является восстание?
Если же уточнение подобных вещей считать крамолой, расчленяющей невыразимую национальную душу, то тот, кто «просто любит Родину» это послушный пластилин, идеальный объект манипуляции для правящих верхов.
«Это твоя страна» – строго напоминают единицы, которым тут принадлежит всё, миллионам, которым тут не принадлежит ничего. «Это твоя страна» — говорит правящий класс всем остальным, подразумевая под этими словами: «не спорь с нашей властью». Патриотизм при нынешнем классовом раскладе это ещё один способ парализовать политическую волю 99%, навсегда обеспечив прежний уровень безопасности, потребления и накопления капитала для 1%.
У 1% присосавшихся к трубе есть ещё свита, персонал и охрана, гарем и кухня, которые хотя бы отчасти в доле, но все остальные, абсолютное большинство населения в их системе – лишние. Пассивным патриотизмом большинство компенсирует своё лишнее положение, хотя жизнь их становится всё хуже и доступ к любым ресурсам на глазах падает. В патриотизме большинства тлеет надежда на правящий класс, на то, что 1% хоть в каком-то смысле примет их за своих, проявит милость и хоть в какой-то форме с ними хоть чем-то поделится. В такой системе невозможны граждане, а возможны только подданные и их господа.
Но адресованный «ширнармассам», как весело называют подданных на правящем Олимпе, патриотизм это всего лишь утешительная психологическая компенсация для всех, не взятых в долю, а вовсе не обещание чем-то поделиться.
Чтобы большинство перестало быть «лишним», оно должно стать совладельцем трубы, коллективным получателем ренты и это, а не что-то иное, является первоочередной политической задачей, стоящей перед обществом, а все остальные очевидные задачи (независимые суды, свобода слова, демократическое представительство) из решения этой задачи следуют потом (не автоматически, но хотя бы как возможность). Т.е. если экономика сырьевая и большинство людей для элиты лишние, нужно просто сначала радикально расширить процент собственников и совладельцев, имеющих профит с этого сырьевого русла в трубе. Никакая другая «экономика участия» тут пока невозможна и не станет возможна без этого радикального передела. Конкретные формы, степень и темп такого «расширения элиты» и «уменьшения неравенства» это тема для отдельной дискуссии о технологиях освобождения и социальном государстве, но вначале нужно сформулировать это решение как стартовое условие всех остальных перемен.
При таких экономических основаниях патриотизм смотрелся быть чуть менее абсурдно.
Алексей Цветков 