Почему спустя 25 лет после перехода к рыночной экономике большинство россиян до сих пор за национализацию?
Жизнь более чем половины наших граждан с приходом рынка и капитализма скорее ухудшилась, чем улучшилась. Это видно по многим параметрам, но важнее, что более половины россиян так ощущают, сами оценивают свою жизнь. Россия — страна с одним из самых рекордных уровней неравенства, оно продолжает нагло расти и это вызывает возмущенные вопросы у большинства людей. Приватизация 90-х годов выглядит в глазах миллионов как узаконенный грабеж абсолютного большинства ничтожным меньшинством.
Все ещё помнят, что природные ресурсы должны принадлежать народу в целом и никто не понимает, почему они так часто оказываются в частных и очень немногих руках. Тем более что огромная доля этих денег элиты, по недавнему исследованию Пикетти, примерно половина всего капитала, выводится за рубеж т.е. опосредованно обслуживает демократию и социальную сферу других стран. Либералы 90-х действовали по рецепту Шарикова — «отнять» государственное и «поделить» между собой. Вполне логично, что люди мечтают о чем-то обратном: справедливый передел собственности, большее равенство возможностей, приоритет общих интересов над частными. И это требование справедливости ассоциируется у них с национализацией и переходом источников прибыли в государственные руки. Другой вопрос — всегда ли национализация увеличивает равенство и как она связана с эффективностью?
Нужна ли, с вашей точки зрения, новая национализация? Будет ли способствовать развитию экономики и почему?
Национализация сама по себе не является решением, пока она не часть более общей политики в интересах большинства. Например, исходя из известного и бесспорного тезиса о том, что ограбление банка это не преступление по сравнению с основанием банка, я поддерживаю национализацию всей банковской системы, но такая мера может быть только частью новой народной и социалистической революции, которая вновь поставит вопрос об обобществлении и связи обобществления с производственным ростом. Если же говорить о современных примерах очевидной полезности национализации, то сразу вспоминается Норвегия, где шельф обобществлен, ресурсы работают на всех и госсобственность высоко прибыльна. В реформистском осторожном розовом и социал-демократическом сценарии для России достаточно национализировать только базовые высоты в экономике и следить за тем, чтобы получаемые там деньги действительно вкладывались в развитие качественного образования для всех, доступной медицины и науки. Это принципиально изменит общество и создаст множество новых возможностей в экономике. Но в современной России среди элит есть абсолютный консенсус на этот счет — этого не произойдет, потому что этого не может произойти никогда. Правящий 1% приватизирует прибыль и национализирует только убытки и издержки, в этом его стратегия.
Нужен ли действующей власти независимый частный бизнес?
Тут важно осознавать, что сама действующая власть это частный бизнес, узкая группа лиц, приватизировавших государство и превративших его в комитет по решению собственных проблем и источник персональной прибыли. В условиях периферийного и авторитарного капитализма власть удобнее превращать в собственность, нежели поступать наоборот, конвертируя собственность во власть, но в любом случае это сросшиеся сиамские близнецы. Такая система очень ревностно и бдительно относится к любым конкурирующим экономическим проектам, особенно, если они не в достаточной мере соблюдают негласно признанный ордынский вассалитет т.е. недоплачивают дань в той или иной форме. Чем хуже положение дел в экономике и чем выше санкционный забор на границе, тем меньше в поле игры остается даже очень условно «независимых» игроков.
Допустим, государство начнет активно приватизировать предприятия (правда, в рамках бюджета на три года это не заложено). Рационально ли приватизировать госкорпорации в условиях сохранения санкций и низких цен на нефть?
Верить в то, что частное, приватизированное, всегда работает эффективнее, чем коллективное или государственное, могут только приверженцы тоталитарной секты Свидетелей Рынка. Если вы относитесь к правящему классу и взяты в долю, то для вас рационально одно, а если не относитесь, то для вас рационально совершенно другое. Внутри вопроса об экономической рациональности всегда спрятан вопрос о вашей классовой идентичности, с кем вы сидите за одним столом? С точки зрения правящего класса, владеющего государством «Россия», как владеют корпорацией, вряд ли сейчас имеет смысл приватизировать что-то, кроме самых нерентабельных активов, но можно делать исключения, если приватизационная схема увеличивает экономическую мощь твоей конкретной семьи или группы влияния, когда речь идёт об увеличении громкости панамской виолончельной музыки, если вы меня понимаете.
Целесообразно ли ограничивать иностранных инвесторов в участии в приватизации?
Довольно сложно представить себе серьезных иностранных инвесторов, которые сейчас захотят участвовать в российской приватизации чего-то масштабного, если только это не подставные лица, за которыми стоят люди из российского правящего класса. В местной игре действует правило «для своих всё, остальным — закон!», но никто не знает точно, где именно кончается «всё», которое для своих и начинается «закон», который для остальных, граница между ними непрерывно меняется и вложив деньги в нечто «гарантированное» сегодня, договорившись обо всем с нужными людьми, можно быстро оказаться в свете ночных фар совсем других людей, которым ещё вчера было вроде бы не до тебя. Вкладываться в местную приватизацию это как лезть к медведю в берлогу и тактично просить животное подвинуться и дать немного места. Оно может среагировать как угодно. Возможно, несколько больший уровень гарантий и благоприятствования будет у китайских инвесторов, это связано с геополитикой и поддержкой лояльности Большого Соседа. Например, китайцы готовы участвовать в строительстве платного тоннеля через Керченский пролив и вообще активно действовать у Крыму, то есть на территории, которая закрыта для многих ответственных западных бизнесменов.
Алексей Цветков 